Онимастика произведений волгоградского писателя Лукина и ее изучение на кружке по русскому языку.

В ранней прозе Лукиных почти напрочь исключены такие классические темы, как «Космос» или «НТР», редко встречается и исследование социальных моделей. Место действия большинства их рассказов — обыкновенная российская провинция, а герои — ни хорошие, ни плохие, а просто по-булгаковски «люди как люди», в чью жизнь вдруг врывается чудо, словно бы экзаменующее их на моральную пригодность. В сущности, многие из рассказов волгоградских авторов — это трагикомические истории, в центре которых хрестоматийный для русской литературы образ «маленького человека». Но за внешне комическими, иногда даже бурлесковыми ситуациями явственно звучат нотки грусти и тоски: как бездарно порой мы растрачиваем себя и свои таланты, как глупо и мелко (часто маскируясь за понятием «практичности») используем вдруг приобретенные чудесные способности.
Задавленный сонмом комплексов, бытом и рутиной жизни «маленький человек» Левушка из рассказа «Монумент», обнаружив в себе способности к телепортации, не находит лучшего применения «божественному дару» кроме как «осадить» район уродливыми памятниками самому себе, мстя всем и вся за свою неудачливость, незаметность и бездарность.
Героиня другого рассказа — «Сила действия равна…» — тоже обнаруживает в себе телекинетические способности, и тоже использует их «с умом», практично: забрасывает опротивившего за годы совместной жизни супруга в пустыню. Другой, получив возможность путешествовать в будущее, превращается в самого заурядного «челнока», приторговывающего «красивыми штучками» из «прекрасного далека» (повесть «Каникулы и фотограф»). Даже «высокая», каноническая тема Контакта рисуется Лукинами более чем приземленно. Жизнь настолько разнообразна, что самое удивительное уже не удивляет; это самое удивительное (например, летающую тарелку) рассматривается с практической точки зрения. И никакие кошмары, насылаемые в общем-то безобидным, даже интеллигентным пришельцем, не способны заставить Петро из рассказа «Отдай мою посадочную ногу!» расстаться с полезной в хозяйстве «посадочной ногой», втихаря свинченной с летающей тарелки. Вся жизнь этих людей, как оказывается, легко вмещается в действие одного рабочего дня («Пусть видят…»)…
Некоторые рассматривают прозу Лукиных в контексте сатирической литературы. Это не совсем верно. Они не обличают пороки своих героев. Собственно, в их рассказах попросту нет ни отрицательных, ни положительных героев. К ним применима скорее знаменитая булгаковская характеристика — «люди как люди». Персонажи Лукиных вызывают больше жалости, чем негодования, в худшем случае — досаду. К сожалению, все это — вполне нормальные люди, очень хорошо узнаваемые. Даже «загнанные» в героическое прошлое, оказавшись в экстремальной ситуации, они почти не меняются, оставаясь собой — со всем грузом недостатков и положительных черт («Пятеро в лодке, не считая Седьмых»).
Несколько другого плана повесть «Когда отступают ангелы», в которой авторы доводят идею построения уравнительной утопии практически до абсурда; герой повести бежит на Землю из «идеального», по-своему счастливого мира, существующего в достатке, но где все не только равны, но во всем и одинаковы. Статичный мир утопии.
Многим произведениям Лукиных свойственна парадоксальность мышления. На парадоксах построен цикл емких, остроумных миниатюр под общим заголовком «Фантики». Этот же метод Е.Лукин использует и в позднем замечательном рассказе «Словесники» (удостоившийся в 1997 г. премии «Интерпресскон») о мире, в котором Слово обрело магическую «материализованную» силу. Пафос трагикомичного рассказа Лукина прост и благороден: Слово не пень — топором не вырубишь. Слово может быть страшнее любого оружия, с ним нужно обращаться осторожно, бережно.
Начало идеологически и стилистически новому этапу в творчестве Лукиных положила, на мой взгляд, повесть «Миссионеры» (1989), в которой волгоградские авторы использовали популярную в научной фантастике тему «цивилизаторства» на качественно новом уровне, совместив две внешне несовместимых концепции: цивилизаторства и колониальной политики. Неожиданно и оригинально Лукины «отвечают» на вопрос: к каким последствиям может привести передача высоких технологий (в том числе военных) «недозревшему», малоразвитому обществу. Следом появилась повесть «Сталь разящая», а потом их «догнал» и роман «Разбойничья злая Луна», являющийся своеобразным продолжением «Миссионеров». Уровень философской заданности, глубина раскрытия проблематики и человеческих характеров в этих повестях не уступают лучшим образцам отечественной и зарубежной философско-приключенческой фантастики. И хотелось бы отметить, что эпические по сути идеи Лукинам искусно удается вместить в рамках небольших по объему повестей. А это особый дар — емкость и содержательность.
Третий этап творчества Е.Лукина — пока во всех смыслах условен и определен скорее «тактическими» перестановками, нежели стилистическими трансформациями. И связано это с тем фактом, что с 1994 г. Евгений Лукин пишет сольно. К великой печали творческое воссоединение волгоградского дуэта стало невозможно в принципе — в 1996 г. талантливого писателя и человека Любови Лукиной не стало. [2]
Единственным лекарством от горя стала для него работа. В течение пяти лет один за другим вышли романы: «Разбойничья злая луна» (1997), «Катали мы ваше солнце» (1997), «Зона справедливости» (1998), «Алая аура протопарторга» (1999), повесть «Слепые поводыри» (2000), «Портрет кудесника в юности» (2007), около десятка новых рассказов.
В фантастических произведениях Евгения Лукина нередко стали проглядываться реалистические и сатирические нотки. Но это не помешало ему собрать огромную коллекцию всевозможных премий и призов именно в области фантастики.
Евгений Лукин пишет не только прозу. В 2000 году в Волгограде малым тиражом вышел его первый поэтический сборник «Дым Отечества». А «Литературная газета» в этом же году объявила Евгения Лукина лауреатом премии «Золотой теленок» «Клуба 12 стульев» – за циклы иронических стихов. [4]
У Евгения Юрьевича Лукина в планах на 2019год – издание романа «Сотворение смысла».