Юридическая фикция как правовая категория

Примером фикции, закрепленной в международном договоре является положение п. 4 ст. 3 Бернской конвенции 1886 г., согласно которой при решении вопроса о предоставлении охраны прав авторам литературных или художественных произведений и спорах о времени публикации, «произведение считается опубликованным одновременно в нескольких странах, если оно было опубликовано в двух или более странах в течение тридцати дней после первой публикации».
Иначе выразившись, фактическая разница во времени опубликования, которая составляет менее 30 дней, не имеет юридического значения. Следует отметить многочисленные примеры фикций, закрепленных в Постановлениях пленума Верховного Суда РФ, то есть в актах толкования. Одним из таковых является разъяснение, данное Пленумом в Постановлении от 1 февраля 2011 г. N 1, согласно которому днем рождения несовершеннолетнего считается последний день того года, который определен экспертами, а при установлении возраста, исчисляемого числом лет, суду следует исходить из предлагаемого экспертами минимального возраста такого лица.
Более того, фикции могут быть установлены и в соглашении сторон, фикцию следует определить как средство юридической техники, закрепленное в правовой норме или в соглашении сторон. В случае закрепления какой-либо фикции в договоре, оно будет иметь силу лишь для самих сторон.
Вторым признаком фикции является то, что она признает ложное, несуществующее положение истинным или наоборот. Субъекты права при этом понимают ложность (иногда применяется термин условность) этой конструкции и то, что фактическое положение дел расходится с юридическим представлением о них. В то же время ложность фикций не имеет абсолютного характера, потому что указанное расхождение является лишь общим правилом.
К примеру, при анализе п. 3 ст. 45 Гражданского кодекса Российской Федерации можно отметить, что существует (пусть и крайне маленькая) вероятность того, что днем смерти лица, объявленного умершим, действительно является дата вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим. Хотя очевидно, что в подавляющем большинстве случаев, фактическая смерть лица наступает раньше этой даты, и в силу этого применяемая конструкция искажает реальность, носит ложный характер, но при этом признается истинным в силу обязательности решения суда.
Признавая возможность фактического опровержения фикции, он говорит об отсутствии правовых последствий такого опровержения. Невозможность юридического опровержения является существенной характеристикой фикций еще со времен римского права. Так, во всех областях (отраслях) права действовало правило «In omnibus partibus iuris is, qui reversus non est ab hostibus, quasi tunc decessisse videtur, cum captus est» – плененный, не вернувшийся от врагов, считается умершим в момент пленения.
Целью введения сего правила, в первую очередь, была защита прав наследников римлян. До принятия закона Корнелия при попадании в плен римлянин становился рабом, терял правоспособность и гражданство, и если он погибал в плену, его имущество не передавалось наследникам (если имелось завещание, то оно прекращало действие с момента попадания в плен). В связи с этим, введенная фикция действовала, даже если имелись достоверные сведения о смерти лица уже после его пленения. Аналогично, суд не учитывал доказательства фактической передачи вещи, если она возвращена с повреждениями в силу правила «Proprie enim dicitur res non reddita, quae deterior redditur» – считается невозвращенной вещь, которая возвращается с повреждениями.
Вопрос об особой цели применения как признаке фикций довольно спорен. В гражданском праве фикции созданы законодателем в целях внесения четкости в правовое регулирование общественных отношений, юридической экономии, распространения правового режима одних объектов на другие, изменения имущественного положения лица, искусственного конструирования субъекта гражданского права и других целях. Фикции в гражданском процессуальном праве применяются для превенции процессуальных правонарушений, а также для преодоления 85 негативных последствий процессуальной недисциплинированности участников процесса.
Например, ст. 28 Федерального закона «Об исполнительном производстве» устанавливает, что при отсутствии сообщения о перемене адреса повестка, иное извещение посылаются по последнему известному адресу участвующего в исполнительном производстве лица, и оно считается извещенным, хотя бы по этому адресу более не проживает или не находится.
Ясна цель этой фикции – побудить участников к добросовестному исполнению возложенной на них обязанности сообщать приставам о перемене адреса.
Встречаются фикции и в уголовном праве, но в этой отрасли проблема целесообразности их закрепления носит дискуссионный характер. С одной стороны, они позволяют достичь системности, облегчить квалификацию преступлений, усилить превентивную роль норм уголовного права, с другой стороны, могут и противопоставить интересы общества и закон из-за отдаления последнего от действительности.
Примером одной из фикций является то, что при решении вопроса о наличии рецидива, согласно ч. 4 ст. 18 Уголовного Кодекса Российской Федерации, не учитываются некоторые фактически имеющиеся судимости, в частности, за преступления, совершенные в несовершеннолетнем возрасте; снятые и погашенные судимости; судимости, осуждение за которые признавалось условным. Таким образом, цели применения фикций в праве достаточно разнообразны, и включение данного признака в определение приводит к необоснованному сужению сферы их применения. Еще одной характеристикой фикций является произвольность их формулирования.
Традиционными, привычными фикциям речевыми оборотами являются «как если бы», «считается», «как бы». В то же время, можно заметить такое формулирование фикций в праве, когда обнаружить их можно только при толковании норм. Тогда они носят латентный характер и не могут быть обнаружены при беглом прочтении нормы и поиске специфического слова или словосочетания. Важно и то, что использование в норме того же слова «считается» еще не констатирует использование фикции.
Вывод
Фикция как средство юридической техники обладает следующими основными признаками:
заведомая ложность;
неопровержимость;
нормативность;
императивность;
намеренная деформация действительности (искусственное уподобление и приравнивание различных и даже противоположных понятий и обстоятельств; признание реальными несуществующих обстоятельств и отрицании существующих; признание существующими обстоятельств и ситуаций до того, как они стали существовать на самом деле или признание того, что они возникли позже, чем это было в действительности).