Творчество А.Б. Мариенгофа в конексте культуры Серебряного века

Однако, теперь выбранный автором художественного произведения или его героем идеал строился, в какой-то мере, на преодолении ощутимых противоречий, что позволяет вывести на первый план модернистской культуры мифологическую парадигму восприятия мира: «Мироощущение начала века определяет попытку освободиться от оппозиций добра-зла, субъекта-объекта, части-целого. Переосмысление „дуального“ отношения к миру, идея всеобъемлющего синтеза объективного-субъективного, жизни-искусства, земного-трансцендентального — значимая черта культурного сознания эпохи». Исходя из доминирующей позиции данного ориентира, человек определяется как вписанный в космический порядок, и поэтому всецело подчиненный его нескончаемым трансформациям. Таким образом, мы наблюдаем Будучи основополагающим принципом организации различных сфер жизнедеятельности носителя древнегреческой ментальности, космоцентризм способствовал появлению такого свойства реальности как метафоричность, порождающего метафорические коды: «систему метафор, своего рода „языковую игру“, служащую для описания определенной модели космоса». Отсюда закономерно проистекает понятие поэтизации природы, на долгие годы занявшее ведущую позицию в ментальной матрице многих культур, включая русскую.
Именно миф как воплощение культурных тенденций знакомит гносеологического субъекта с конструкциями реальности, не опираясь на абстрактные понятия и логические рассуждения, а руководствуясь наглядными поэтизированными образами и чувственными ассоциациями, из которых в условиях технократической цивилизации возник феномен «графического субъекта». Именно посредством мифа на начальных этапах исторического развития происходит социальная и личностная идентификация человека — его жизнь, по мнению философа-антиковеда А. Ф. Лосева (1893–1988), «всецело определяется только особенностями той социально-экономической формации, которая обычно называется общинно-родовой, или первобытно-общиной формацией. Личный субъект в ней еще не отделяет себя от своей общины, которая для него и ближе всего, и понятнее всего. Это неразличение общинно-родового индивидуума и самой родовой общины ведет к общинно-родовому пониманию и всего космоса».
Литературное произведение само по себе воспринимается как набор языковых конструкций, применяя которые автор совершает перед читателем своеобразный сакральный акт откровения, оснащенный множеством эмотивных, экспрессивных, невербальных текстообразующих моментов. Важнейшей методологией, применяемой писателями, выступает игровое «миромоделирование» на основе принципа иронии — ключевого для понимания скрытых смыслов всей модернистской культуры. Зачастую в ее применении модернистами обнаруживались две тенденции: с одной стороны, она служила инструментом культивирования нравственных положений, заставляющих читателя пересмотреть свой стиль жизни и мышления, наличествующий в собирательных художественных образах; при этом, она обнажала тяготы человеческой обыденности, вызывающие амбивалентную реакцию в виде насмешки и сочувствия. Ирония в постмодернистском исполнении несколько меняет свой курс, поскольку оказывается одновременно нацеленной на высмеивание устоявшихся традиционных этико-аксиологических тезисов и попытки общества деконструировать их в антиподы.
Таким образом, культура модернизма, несмотря на разительные внешние перемены непосредственно внутри эстетических канонов, по-прежнему удерживает человека во власти мифологического мышления, функционирующего по принципу «бриколажа». В первую очередь, благодаря ему распознается творчество русских футуристов и имажинистов, для которых первичную значимость приобрела проблема включенности человека в мировые процессы и вместе с тем его непреодолимое желание стать отвлеченным от них. Именно поэтому он никогда не бывает свободен от тревожности — индивидуального психологического влечения к интенсивным затяжным и повторяющимся переживаниям. Французский психоаналитик Ж. Лакан склоняется к мысли, что тревога зарождается параллельно с тем, как пропадает какая-либо норма, ярким примером чего является смена духовных идеалов на стыке уходящего XIX и решительно наступающего XX вв.