Своеобразие художественного метода Г.Флобера в романе “Госпожа Бовари”

Прокурор нашел некоторые сцены романа слишком откровенными. К примеру, «он находил двусмысленными слова о молодожене, который наутро после свадьбы выглядел так, будто «это он утратил невинность», и возмущался фразой, где говорилось, что Шарль был «весь во власти упоительных воспоминаний о минувшей ночи» и, «радуясь, что на душе у него спокойно, что плоть его удовлетворена, все еще переживал свое блаженство, подобно тому как после обеда мы еще некоторое время ощущаем вкус перевариваемых трюфелей»» [4, с. 398].
Прежде всего, автору поставили в вину четыре фрагмента из романа. Первый касался начала романа между Эммой и Родольфом, второй представлял собой сцену причастия. Третьим был тот, где говорилось о взаимоотношениях Эммы и Леона, в особенности – об их прогулке в карете по Руану. Четвертым была сцена смерти героини.
Адвокату писателя не составило труда защитить его. Он рассказал об отце Флобера – известном и уважаемом хирурге, подчеркнув, что его сын не может создавать безнравственные произведения: «Господин Гюстав Флобер — человек серьезного нрава, предрасположенный по природе своей к занятиям важным, к предметам скорее печальным. Он совсем не тот человек, каким хотел его представить товарищ прокурора, надергавший в разных местах книги пятнадцать или двадцать строк, будто бы свидетельствующих о том, что автор тяготеет к сладострастным картинам… В «Госпоже Бовари» описываются супружеские измены, но ведь они — источник непрестанных мук, сожалений и угрызений совести для героини. Карета в Руане? Мериме в «Двойной ошибке» рассказал о подобной же сцене, происходившей в почтовой карете. Эмма сбрасывает с себя одежды? Но Флобер даже не описывает наготу своей героини, как это делали Шенье, Мюссе, все поэты вообще. … кстати, и в книгах Монтескье и Руссо содержатся отрывки гораздо более вольные, нежели в «Госпоже Бовари»» [4, с. 399].
В итоге, суд, хоть и высказал порицание по отношению к книге, но вынес оправдательный приговор Флоберу и редакции журнала «Ревю де Пари». Тем не менее, как указывает писатель А. Моруа, «это шумное разбирательство, столь чуждое искусству, ошеломило Флобера и преисполнило его отвращением. «Кроме всего, меня тревожит будущее; о чем же можно писать, если столь безобидное создание, если бедная моя госпожа Бовари была схвачена за волосы и, словно гулящая девка, доставлена в исправительную полицию?» Писатель отлично знал, что искусство и мораль — два совершенно различных явления; он поспешил вернуться в свой загородный дом и там, вдали от людей, принялся прилаживать новые струны «к своей бедной гитаре, которую забрасывали грязью»» [4, с. 399].
Таким образом, вскоре после журнальной публикации романа, Флобер был привлечен к суду за оскорбление общественной морали и религии. Но, на самом деле, правительство не устраивал журнал «Ревю де Пари», где впервые был опубликован роман «Госпожа Бовари». Писателю был вынесен оправдательным приговор, но сам факт организации процесса вызвал у него справедливое возмущение.