Роман томаса манна доктор фаустус в историко-литературном контексте

Говоря об американцах, которые считают, что им принадлежит будущее в вопросах культуры, Генрих Манн пишет, почему же они тогда выбирают, безоговорочно признают творчество немца, пишущего гна родном языке. Ведь он ничего не может поделать ни со своим происхождением, ни со своей вышколенностью. Но теперь, пишет Генрих Манн, его брат ежедневно, даже публично говорит по–английски, называя немецкий язык своим сакральным языком.
Он говорит, что Эразм Роттендамзский, портрет которого давно уже висел над письменным столом брата, считал немецкий язык мертвым, он писал по-латыни. А Лейбниц, чтобы яснее выражать свои мысли, говорил по-французски. Для того, чтобы нас поняли, мы говорим на доступном другим языке, выражая при этом «около, приблизительные мысли». Так вот, самый «уважаемый писатель остается немцем и становится сакральным».
Далее, Генрих манн приводит цитату, сказанную принцессой Оранской: «Никогда не ошибаться – у царя небесного это называется равнодушием».
Он пишет о градации взволнованности и равнодушия. «Сегодня к взволнованным относится мой брат. Его сильнее, чем большинство других, должна была разочаровать Германия. То, чем она стала, или то, как она позволила, чтобы ее показали такою – врагом разума, мысли, чудовищем, – это явилось для него личным ударом, ибо удар был нанесен достаточно поздно. Он почувствовал себя преданным». Статья датирована 1943-44 годами.
Трансформация политических взглядов Томаса Манна. Ромен Роллан о Томасе Манне
Ромен Роллан, общественный деятель, ученый, писатель и драматург, который не разделял первоначальные политические взгляды Томаса Манна, в послевоенные годы превозмогал свою непримиримую предубежденность по отношению к тем писателем, которые занимали ранее ошибочную позицию, и, в частности, к Томасу Манну.
В отличие от старшего брата, Генриха Манна, близкого по взглядам Ромену Роллану, Томас Манн во время войны высказывался в консервативно-националистическом духе. Ромен Роллан негодовал по этому поводу, писал в своем дневнике, что не подаст никогда Томасу Манну руки. Узнав же от Стефана Цвейга, а затем от Курциуса, что Манн стал ближе к демократическим идеям, к идеям мира, обрадовался. Но вместе с тем он был не согласен с Томасом Манном в вопросе об антимиллитаристическом журнале «Кларте». Приведем отрывок письма Роллана к Курциусу:
«Я счастлив тем, что вы мне сообщаете о Томасе Манне, и его суждение о моем творчестве доставляет мне удовольствие. Однако он просит, чтобы я порвал с «Кларте». Но … Хотя я и полностью отделился от «Кларте», я не хочу выступать против нее: ибо это единственная группа французской интеллигенции, которая мужественно борется против войны, против милитаризма, против той несправедливости и лжи, которая сопутствует победе».