Поэтизация подвига и традиции русской классики в романе М. А. Булгакова «Белая гвардия»

В таком же представлении читатель видит и «корявый мужичонков гнев», который бежал именно «по метели» (олицетворение хаоса) и по «холоду, в дырявых лаптишках, с сеном в непокрытой свалявшейся голове и выл. В руках он нес великую дубину, без которой не обходится никакое начинание на Руси» [Цит. по: 20, с.151].
Таким образом, две важнейшие исторические вехи в истории России – 1812 и 1918 года – оказываются противопоставленными друг другу, что продемонстрировало оригинальность мышления Булгакова.
Связывая свой роман с эпопеей Толстого, он был нацелен на то, чтобы при помощи этих реминисценций провести мысль об истинных традициях и державной сущности страны, указать на необходимость идти по пути монархизма и православия, за что, собственно, и боролась Белая гвардия.
Перекликается и финал обоих произведений. В «Белой гвардии», как и в «Войне и мире», разворачивается полотно звёздного неба. По мнению Б.В. Соколова, звёздное небо является символом некоего «надмирного абсолюта», способного повлиять на души людей и содействовать исключению насилия из их жизней. Однако, как утверждает Б.В. Соколов, автор «Белой гвардии» «вынужден констатировать, что люди не желают взглянуть на звёзды над ними и следовать кантовскому императиву, а в отличие от Толстого, он не столь большой фаталист в истории» [35, c.76]. Поэтому и финала «Белой гвардии» несколько иное звучание.