Особенности правосудия в новгородской и псковской феодальных республиках

Также в ПСГ регламентирована деятельность церковного суда (ст.ст. 2, 109): церковные люди, а также люди, проживающие на церковных землях, подлежали суду владыки. Церковный суд отличала и специальная подсудность: преступления против нравственности. В этом суде не участвовали ни князь, ни посадник, ни земские судьи, однако при данном суде всегда находились два особых пристава, назначаемых от общества. Деятельность владычного суда было основана на Номоканоне.
При «разноподсудном» составе лиц в деле образовывались общие суды, состоящие из наместника владыки и князя с посадником, доход от этого суда делился поровну.
Упоминается в ПСГ также суд братчины: ст. 113 «… а братщина судит как судьи», нигде более данный вид суда не упоминается. По поводу этого суда в науке однозначного мнения не существует. Так, Ю. Г. Алексеев считает, что суд братчины является судом территориальной соседской общины. Существует мнение о том, что суд братчины осуществлял правосудие по спорам, возникшим на братчинном пиру. Братчинами на Руси назывались общества, пирующих вскладчину. Суд вершился выборным братчинным князем (пировым старостой) и судьями, которые судили на основании исконных народных обычаев. Компетенция суда братчины никак в законодательстве не обозначена, вероятнее всего, она могла касаться мелких дел, происшедших на пиру: ссор, обид и драк. Приговоры братчинного суда приводила в исполнение сама братчина, однако решение суда братчины являлись исключением из общего правила окончательности судебных решений псковских судов: решение исполнялось сторонами, если они были согласны с ним, в противном случае дело передавалось на рассмотрение общего суда.
По В. И. Далю братчина – это товарищество, круг, дружное или чем-то связанное общество, артель. В соответствии с указанным определением А. Н. Филиппов строил свою позицию: по его мнению, братчина – это «… оригинальное общественное собрание, первоначально созывавшееся для мирских пиршеств, а позднее образовавшее из себя союзы, подобные западно-европейским гильдиям». Таким образом, можно сделать вывод, что братчина – это объединение, существующее внутри профессионального сообщества (сотни), которое решает в основном торговые и профессиональные споры.
Еще одна точка зрения была высказана процессором И. Д. Беляевым. Так, по мнению автора, община (братчина) «судилась своим судом: имела выборного князя и судей, судилась по своим исконным обычаям, общий закон не вмешивался в дела братчины». Однако ПСГ сокращает возможности братчинного суда: при несогласии с его с решением стороны могли обжаловать его в общий суд. В то же время следует отметить, что подсудность братчинного суда оставалась широкой: братчина судила даже дела по татьбе и убийствам и не платила при этом никаких судебных пошлин.
Можно придерживаться серединной точки зрения о том, что братчинный суд являлся судом общины, показывавшим высокую степень организации самоуправления социальных единиц.
По Псковской судной грамоте вече лишалось судебных полномочий, и это стало очевидным достижением проведенной судебной реформы: ст. 4 «… а князь и посадник на вече суда не судят, судит им у князя на сенях, взирая правду и по крестному целованию». Однако данное положение грамоты И. Д. Беляевым истолковано иначе: суд веча существовал, однако в нем не могли принимать участие князь и посадник. Далее автор без ссылки на нормы предполагает, что приговоры этого суда решались «волею всего народа», при этом не указывает на подсудность данного суда, абстрактно указывая на «высшие, касавшиеся всего Пскова». Как указывает Ф. Устрялов, псковское вече обладало законодательными полномочиями «… а если встретиться случай, на который закона нетъ, посадникъ обязанъ доложить господину Пскову, на вече, чтобы законъ составить. Если какое изъ правил не понравиться господину Пскову, и онъ то правило уничтожитъ».
По ПСГ судьи должны были судить «взирая правду», приняв присягу и крестное целование, получение тайных посулов запрещалось (ст. 4 ПСГ). В ст. 48 устанавливалась общеуголовная ответственность для судей, получивших посул, в тоже время ст. 4 ПСГ закрепляет только ответственность судьи перед Богом. Данное противоречие можно устранить только следующим способом. Учитывая сильную религиозность общества тех времен, в случае неизобличения судьи в получении посула он нес ответственность перед Богом, однако в конкретном случаи, казуально установленном «… при получении посула в виде одежды или коня» и при установлении данного факта действия мздоимца квалифицировались как грабеж.
Таким образом, судебная система Новгорода и Пскова имела несколько инстанций и предусматривала уголовную ответственность судей.