Крупнейшие города России как центры макрорегионального влияния

Основная причина, по которой эти стратегические планы носят в основном декларативный характер, связана с трудностью определения места города в системе политических, социальных и экономических отношений. Их авторы исходят из того, что муниципальная администрация этих городских районов обладает значительной свободой выбора стратегий развития вместе с методами достижения выбранных стратегических целей. Однако реальная ситуация показывает, что огромное количество внешних и внутренних факторов, влияющих на развитие города, находятся вне контроля местных властей.
Список факторов, которые мешают процессу принятия социально-экономических решений, включает в себя политические проблемы, скрытые конфликты между мэрами региональных столиц и губернаторами тех же регионов, а также конкуренцию между географически разнородными центрами управления и центрами экономического роста. Административный центр редко является центром экономического роста или финансового донора для конкретного региона. Нередко он лишает доходы, полученные вторыми или третьими по величине городами региона. Примеров таких пар или триад городов много: Челябинск и Магнитогорск, Екатеринбург и Нижний Тагил, Самара и Тольятти, Ханты-Мансийск и Сургут / Нижневартовск, Краснодар и Новороссийск / Сочи, и это лишь некоторые из них. И все же, даже если игнорировать список вышеперечисленных факторов, городам все равно придется преодолеть управленческие препятствия и пересмотреть руководящие принципы социально-экономического роста.
Постиндустриальная экономика с явным облегчением показывает, что места, где потребляются деньги, имеют больше шансов на продвижение, чем места производства. Это означает, что сектор материального производства достиг определенного уровня эффективности и масштаба, после которого количественное наращивание производства уже не приносит желаемых результатов. Помимо торговли энергоресурсами, основной инструмент для получения сверхприбыли становится третичный сектор экономики, а главное — информационная индустрия, поскольку она предлагает лучшую заработную плату и потребляет все больше трудовых ресурсов.
Постиндустриальные тенденции в экономике предопределили сдвиги в характере взаимосвязи между населением и расположением наиболее эффективных видов экономической деятельности. Это не население, которое перемещается во вновь развитые зоны, где будут расположены перемещенные промышленные объекты, скорее новые отрасли экономики появляются в местах, где население обладает соответствующими качествами.
Тот, кто определяет стратегию развития города как «сетевой узел», должен признать, что город в каждый момент времени встроен в несколько систем измерения. Поэтому цели стратегического развития различны в каждом конкретном случае, что требует разнообразия политических инструментов и конкретных шагов. Процесс глобализации значительно расширил пространственные отношения и возможности городских районов и расширил разнообразие вариантов развития, которые обеспечивают различные степени участия в глобальных и локальных процессах. Переплетение этих двух концепций означает, что старые формы правительственной мобилизации, основанные на триаде монополии-концентрации-конкуренции, которые использовались для обеспечения экономического роста, стали гораздо менее эффективными с точки зрения практичности, хотя они не потеряли своего значения в целом.
В свете доминирующей роли, которую играют соединительные функции крупных городов (с экономической концентрацией и конкуренцией в качестве руководящих принципов), все потоки втягиваются в самые мощные точки экономического пространства. Политика территориального управления, основанная на этих принципах, напоминает кастинг в клуб избранных личностей, и местные элиты борются изо всех сил, чтобы получить членство. И все же искусственный отбор «самых мощных» центров сокращает число центров, способных структурировать пространство вокруг себя и обеспечивать региональную интеграцию. Таким образом, появляются богатые центры — «разрозненные острова… окруженные обедневшей планетой люмпен» (Riccardo Petrella, 1995). Эта политика имеет побочный эффект в виде постепенного распада некогда единого пространства страны, и признаки этого процесса видны уже сейчас.
Между тем вышеупомянутый процесс не является неизбежным, и его можно направить в другом направлении путем выравнивания неравенства между территориями. Это станет возможным, если стратегии развития городов будут вращаться вокруг другой триады, а именно, специализации мобильности-координации.
Мобильность подразумевает, что взаимозависимость превалирует над географической близостью и административным подчинением, а доступность превращается в ключевой параметр развития. Эти факторы естественным образом снижают уровень централизации и помогают повысить уровень жизни населения по всем направлениям. Координация невозможна без открытости информации и поиска баланса интересов. Конкуренция и конкурентные преимущества не должны препятствовать соседу в этом случае, а скорее приносить пользу обществу. Наконец, специализация означает не столько наращивание конкурентных преимуществ, сколько взаимодополняющие отношения между высокими уровнями развития конкретной отрасли экономики в каждом городе, учитывая ее важность для общества в целом. Помимо растущей автономии в процессе принятия решений в каждом городском районе, выявление идентичности города подразумевает важность скоординированных действий, перераспределение функций. Кроме того, это подразумевает ответственность между центрами различных уровней наряду с активным обменом услугами.
Другими словами, преобладающая в настоящее время логика «концентрации власти и денег» наталкивается на системное противоречие с логикой «согласованных усилий», которая подчеркивает отношения партнерства, а не командно-административные методы.
В этом контексте показательны классические примеры концепции глобальных городов в отношении движущих сил развития. Хотя многие российские города вряд ли могут надеяться на достижение такого статуса, многие из подходов к концепции глобальных городов также актуальны для нас. Питер Тейлор, например, считает, что превращение городов в центры мировой экономики происходит от многонациональных компаний, которым требуются финансовые услуги, высокоскоростной транспорт, маркетинг, потребительские возможности и т. Д. Иерархические отношения, возникающие в сетях городов и, следовательно, Центральная роль, которую они играют, — это производные бизнес-стратегий компаний. Наличие или отсутствие крупной корпоративной штаб-квартиры, распространение всемирно известных брендов и высокий уровень международных рейсов — все это указывает на то, что конкретный город попадает в категорию «глобальных». Следует добавить к этому институциональный элемент глобализации и роль в глобальных политических процессах, которые унаследовали города.
 Развитие сетевых структур в региональных центрах как индикатор их макрорегионального влияния