32. Группы специальных интересов и лоббирование нормативно-правовых актов.

В современном мире лоббизм рассматривается с точки зрения его соответствия нормам демократического управления государством. Именно с этой политологической и правоведческой точки зрения лоббизм рассматривается или неразрывно с коррупцией или раздельно от нее. Строго говоря, две обозначенные позиции зависят от понимания демократии как таковой. В первом случае правоведы и политологи опасаются лоббизма как явления, которое способно размыть устои общества, превратить демократические институты в фикцию, в рамках такого представления демократические институты становятся ничем иным как инструментами неких властных элит, которые базируются на получении личных выгод. Другая группа исследователей фактически указывает на одну важную нестыковку в первой позиции – лоббизм играет важную роль в деле отстаивания своих прав меньшинствами, в случае если иное не предусмотрено или невозможно при существующем демократическом правлении. Парадоксально, но в этом случае получается, что лоббизм наоборот – является яркой особенностью по-настоящему демократического общества. В любом случае, аргументация и той и другой стороны исходит из одной и той же предпосылки. И именно благодаря единству предпосылки можно говорить, что лоббизм как минимум свойственен демократии [2, с. 105-106].
В конечном итоге, данный вопрос в такой постановке сводится к тому – законен ли лоббизм как таковой или нет.
При этом существует две альтернативные классификации. В первой акцент ставится не на лоббизм как таковой, а на культурные особенности предпосылки коррупции. В некоторых случаях коррупция обладает рядом особенностей, а некоторые принятые правовые нормы, например в западных странах, могут не соответствовать нормам, принятым в восточных странах. Более того, даже одни и те же нормы могут иметь разное восприятие в общественном сознании и как следствие иметь разные последствия для их нарушителей и разное к этим нарушениям отношение [3, c. 83].
Другой подход связан с противопоставлением обществ подверженных определенным традиционным формациям и более модернизированных обществ. Иными словами, коррупционные преступления в Скандинавии и коррупционные преступления в Саудовской Аравии будут хоть и схожи формально, тем не менее, квалифицироваться и преследоваться могут по-разному. Относительно лоббизма можно привести в пример США, где лоббизм институционально разрешен и не является чем-либо предосудительным. В рамках данного противопоставления можно говорить о том, что более традиционное общество подразумевает наличие лоббистских организаций или иных групп людей, осуществляющих лоббистское воздействие. Более же модернизированные общества как правило не имеют лоббизма в институализированной форме (или же прямой форме), но зато могут как иметь лоббизм в косвенной форме, через развитую систему СМИ, общественных организаций, а также государственные законодательные и законосовещательные органы (комитеты и комиссии при парламенте и правительстве и т.д.) [4, c. 51]. Хотя в данном случае мы рискуем запутаться в определении, что же значит сам по себе «лоббизм», ведь и в том и в другом случае влияние на власть с целью получения выгоды будет присутствовать, хоть и в разных формах.
Модернизированность общества в данном случае означает не только его научно-техническую составляющую, т.е. производственные мощности рассматриваемого общества (хотя корреляция на лицо), но и соответствие производственных мощностей производственным отношениям. Ярким примером в данном случае является Китай, где хоть борьба с коррупцией и имеет весьма строгие и подчас жестокие формы, в частности расстрел, тем не менее, согласно статистике представляемой организацией Transparency International имеет коэффициент восприятия коррупции 4-4,9, а производственные мощности данного государства не нуждаются в дополнительном представлении – Китай одна из ведущих экономик мира с сильнейшим научно-техническим сектором. Как следствие, можно предположить, что традиционные институты (такие как семья, родовые связи вообще, традиционная местная религия и т.д.) имеют значительное влияние на жизнь общества. И лоббизм в таком случае может осуществляться не через развитую систему свободных СМИ или общественных организаций, представляющих интересы меньшинств, но через совершенно иные институты – семью и религиозные общины (или через профессиональные объединения). Естественно, что такая форма лоббизма в западных странах может быть квалифицирована как коррупция, хотя для многих традиционных сообществ она таковой не является.
В некотором смысле слова система лоббизма, представленная в Соединенных Штатах Америки, является компромиссным вариантом между модернизированным и традиционным подходами. В частности, с одной стороны, общественные организации через СМИ или киноиндустрию и т.д. могут отстаивать свои выгоды или права, т.е. делать это косвенно, но с другой стороны как правило контакты лоббистов и должностных лиц не всегда определяются неким законным порядком, иными словами, не создан некий полный перечень прецедентов общения одних с другими. Именно поэтому прямой лоббизм также не исключен и в большинстве случаев не квалифицируется как коррупция. Одновременно с этим даже в США существует ряд проблем с реализацией лоббистской деятельности, как пишет об этом исследовательница вопроса Н.М. Колосова: «Всегда будут существовать «теневые» механизмы лоббирования, которые представляют собой отклонения реальной практики от нормативной или этической модели поведения субъектов. В США «электронная» демократия используется как во благо — в целях распространения информации, необходимой для развития лоббистских контактов, так и во вред — в целях информационного давления на должностных лиц» [5, с. 56].
Подводя итог настоящего исследования можно говорить о том, что сам по себе лоббизм не является однозначным добром или злом и скорее его формы и даже эффективность зависит от конкретных исторических обстоятельств и конкретных обществ, в рамках которых лоббизм осуществляется. В любом случае, лоббизм, в том числе и в России, нуждается в строгом юридическом регулировании, так как его партикулярная неотличимость от коррупции может создать много проблем правового характера.